Темный гений Уолл-стрит. Непонятная жизнь Джея Гулда, короля баронов-разбойников - Edward J. Renehan Jr

другими бизнесменами из Кэтскиллз. Гилберт и Эдвард Пален - родные братья Нортропа по его первой жене Каролине Пален - приехали из Паленвилля, деревни в Катскиллах, где их предок Джонатан Пален в 1817 году основал крупное кожевенное предприятие.1 К середине 1856 года, после девяти лет упорных усилий, предприятие Нортропа и Палена в горах Поконо, в 160 милях к юго-западу от Роксбери, стало выглядеть успешным, и три партнера объявили о планах перевезти свои дома поближе к месту инвестиций.

Окрестности предприятия Нортроп-Пален, расположенного на восточном берегу ручья Бродхед в округе Монро штата Пенсильвания, изначально были известны как Фрогтаун. Но теперь Гилберт Пален окрестил это место более классическим именем - Канаденсис (Canadensis), по названию дерева болиголов Tsuga canadensis, кора которого содержит разновидность дубильной кислоты, особенно подходящей для превращения сырых шкурок в кожу для подошв.2 Учитывая, с какими надеждами и предвкушением Нортроп и Палены готовились к переезду и будущему, Джей Гулд, должно быть, много слышал и видел о том, что на производстве кожи можно делать деньги.

Это было обещание, которое больше не сияло в горах Катскилл. В конце XVIII - начале XIX века Катскиллы были известны как "голубые горы". Это название произошло от густых "голубых" зарослей болиголова, которые доминировали на северных и восточных склонах региона. Действительно, на рубеже XIX века в Катскиллах было множество древних лесов, в которых росли болиголовы высотой в сто футов, шириной в четыре фута и возрастом в двести лет. Эти леса пришли в упадок всего за пять десятилетий, по мере того как росли кожаные рынки Нью-Йорка и Бостона, а целеустремленные "обдиратели коры" уничтожали все больше и больше древних насаждений. В 1835 году около 40 процентов кожевенных заводов штата Нью-Йорк работали в округах Катскиллс - Делавэр, Грин, Оранж, Шохари, Салливан и Ольстер. К тому времени, когда Нортроп и Палены открыли свое предприятие в Канаденсисе, болиголовые леса Катскиллс и питавшиеся ими кожевенные заводы были лишь воспоминаниями. (Генри Дэвид Торо, посетив Катскиллы в 1844 году, посмотрел на один из опустевших горных склонов и, позаимствовав фразу своего друга Ральфа Уолдо Эмерсона, сравнил его с "высосанным апельсином".3) Таким образом, такие люди, как Нортроп и Палены, хотя и довольствовались при необходимости некачественной ольховой или дубовой корой, без колебаний, как саранча, устремились за все более отдаленной цепью нетронутых болиголовов на север в Адирондак и на юго-запад в Аллегени и Поконо.

Одним из участников этой экономической миграции был Задок Пратт, известный в свое время как "кожевник округа Грин". Родной город Пратта, Праттсвилл (бывший Шохари-Килл), находился в двенадцати милях от Роксбери. В 1856 году Пратту было шестьдесят шесть лет, и он обладал огромным состоянием, основанным на дублении.4 Его отец, Задок Пратт-старший, один из самых первых кожевников Кэтскиллз, открыл магазин в городке Джуэтт, округ Грин, в 1802 году. Десять лет спустя, в 1812 году, Задок-младший сделал свой первый большой куш в бизнесе, когда продал военно-морскому флоту США 100 000 весел из ясеня, выточенных из бесполезных лесов, которые доминировали на южных и западных склонах его родного региона. Через двенадцать лет после этого, в 1824 году, продав свою долю в семейном бизнесе двум братьям за 14 000 долларов, тридцатичетырехлетний Задок открыл собственное кожевенное предприятие на берегу ручья Шохари.

Кожевенный завод Пратта со временем превратился в одно из крупнейших предприятий такого рода. В пиковые годы здесь производилось до 60 000 сторон кожи для подошв, которые обрабатывали около ста сотрудников Пратта. (Согласно точному учету Пратта, за двадцать лет его кожевенный завод произвел в общей сложности более 1,5 миллиона сторон. В начале 1850-х годов, за несколько лет до своего сотрудничества с Джеем Гулдом, Пратт подсчитал, что до этого момента в Праттсвилле и других кожевенных центрах, в которых он был заинтересован, он расчистил 10 000 акров леса, использовал 250 000 шнуров коры болиголова, нанял 40 000 человек и создал более тридцати партнерств, которые "закрыл... в мире".5) Предприятие в Праттсвилле процветало до 1845 года, когда хозяин окончательно закрыл свою мастерскую, а десять квадратных миль вокруг города были полностью очищены от болиголова, и аналогичные леса в радиусе сорока-пятидесяти миль также были разграблены.

Как и все кожевники, Пратт постоянно искал новые районы, богатые болиголовом, в которые можно было бы вложить деньги. Но в отличие от своих коллег, которые, как правило, бросали свои поселения, превращая их в города-призраки, как только заканчивался болиголов, Пратт стремился восстановить и повторно использовать эксплуатируемые земли. (По сообщениям, когда он впервые инвестировал в район реки Шохари, Пратт заверил тех, кто уже жил там, что намерен "жить с ними, а не на них", тем самым взяв на себя долгосрочные обязательства по отношению к этому месту как гражданин.6) По мере того как Пратт вырубал леса в долине Шохари, он превращал плодородные земли в лучшие сельскохозяйственные угодья и, предвидя закрытие своего кожевенного завода, позаботился о финансировании ферм для своих рабочих. Пратт также поощрял и финансировал другие предприятия (такие как кузница, мастерская по изготовлению стульев и столярных изделий, мастерская по изготовлению шляп, машинные мастерские, литейные цеха и небольшие фабрики), чтобы поддержать и обслужить сообщество после дубления, которое он представлял себе в будущем.

Кроме того, Пратт построил более ста домов (каждый из которых был украшен пилястрами и фронтонными окнами), основал Академию Праттсвилля, позаботился о строительстве трех церквей (голландской реформатской, методистской и епископальной), посадил 1000 теневых деревьев (гикори, клен и вяз), устроил декоративные пруды в центре деревни и выложил тротуары из булыжника. Сам он стал владельцем молочной фермы площадью 365 акров на берегу реки Шохари. Будучи социальным провидцем, искренне заботившимся о благополучии тех, кого он нанимал, Пратт создал одно из первых больших плановых поселений штата Нью-Йорк: живописный, идиллический сад, который в свое время пресса называла "жемчужиной Катскиллов".7

После закрытия кожевенного завода, где он шесть дней в неделю в течение двух десятилетий активно работал управляющим, Пратт посвятил часть своего вновь обретенного свободного времени политике. После работы мировым судьей и городским управляющим он два срока заседал в Конгрессе, а в 1848 году был выдвинут демократами на пост губернатора Нью-Йорка, от чего отказался. Занимая государственные должности, Пратт продолжал служить в местном ополчении, в котором со временем дослужился до звания полковника. (В 1825 году он командовал бригадой, которая сопровождала Лафайета в город Катскилл во время триумфального турне французского генерала по Соединенным Штатам). Обладая огромной любовью к военной истории, Пратт, как известно, проводил долгие воскресные дни, воспроизводя со своими людьми знаменитые сражения: Пратт всегда командовал,